Священник Сергей Стасюк из Гайсина на Винниччине отремонтировал старый ”запорожец” и ездит на нем. Службу он правит в селе Кысляк, под Гайсином (фото: Надежда ШТУПУН)

Священник Сергей Стасюк, 40 лет, приглашает в свой дом в райцентре Гайсин, на Винниччине. В его комнате на втором этаже много икон. На высокой подставке лежит раскрытая книга.

Хозяин начинает молитву. Зачитывает с бумажки имена людей, просящих за них помолиться. Сергей Стасюк справляет службу в селе Кысляк под Гайсином.

— Здесь я молиться за людей могу и советы давать, если кто-то приходит. А исповедываться разрешено только в церкви, — отходит от икон.

Прихрамывая, несет снизу альбом и шкатулку с орденами. Вынимает несколько звезд.

— Половина осталась, а остальные дети растащили. Орден Красной звезды для меня дорог. По глупости отказался от второго, — показывает. — Думал, такой только один может быть. Потом видел, что у ребят есть по два, по три.

Цепляет награды на черные священнические ризы. Возле икон, где читает молитвы, становиться не хочет. Говорит, что с орденами ни один священник не служит.

О войне в Афганистане рассказывает неохотно.

— Забывается, потому что ненужное, — садится на кровать. — Как-то в Афганистане была спецоперация. Через бушменскую тропу должен был пройти караван из Пакистана, навьюченный оружием и наркотиками. Когда цепь каравана замкнулась на нашем участке, командир скомандовал огонь на поражение. Я выстрелил, но патрон не вылетел. Вынул его, перезарядил. Снова осе чка. В темноте разобрал пулемет, собрал опять. Не стреляет!..

Гладит пальцами большой нагрудный крест.

— Вышли посмотреть на расстрелянных. У них не было ни оружия, ни наркотиков, — продолжает. — Это была афганская свадьба. Караван вез калым невесте. Бог меня уберег от убийства невинных. После этого много моих друзей поубивали бушмены. Выжившие на войне поумирали из-за расшатанных нервов. А я жив.

Стасюк вернулся инвалидом I группы. До армии он учился в Одессе. Отец хотел, чтобы сын стал моряком, хотя сам был электриком. Но как-то Сергей опрокинулся на лодке, наглотался соленой воды. Посреди учебного года он бросил училище в Одессе и вернулся домой.

В двери кто-то скребется.

— Это Скроня, говорящий кот, — открывает двери, впускает большого сиамского кота. Шерсть у него пятнистая, из-за этого животное кажется игрушечным. — Он такой умный, что могу с ним говорить. Мне тоже нужно кому-то вы говориться.   

Прижимает кота, тот громко мурлыкает.

— Слышите, какой говорящий? А иногда еще громче может. Пятнистым стал на день разведчика... недавно стал. На чердаке чем-то вымазался. Думаю, это уже не отмоется никогда. Но ему так даже лучше.

С первого этажа Стасюка зовет жена Светлана. Он спускается туда.

— Жена сюда не поднимется. Не любит публичной жизни, — объясняет священник, возвращаясь. — Тяжело жить с человеком, к которому круглосуточно ходят со своими проблемами.

Светлана ухаживала за мужем, когда тот был инвалидом. Теперь воспитывает четверых детей — 17-летнюю Диану, 15-летнюю Изабеллу, 12-летнего Сергея и младенца Иоанна.

Во дворе Стасюк подходит к серебристому автомобилю. Машина похожа на раритетный ”запорожец”, но внешне — словно новая. 

— Когда я родился, его как раз выпустили с конвее ра, — открывает передние двери. Они  прикреплены ближе к заднему сиденью.

— Забрал его у знакомых, когда на свалку хотели отвезти. Несколько лет возле него копошился, а этим летом ко дню своего рождения доделал.

Во дворе стоят еще два ржавых ”запорожца”. С них Сергей Стасюк брал запчасти для ремонта своего ”запорожца”.

Хозяин провожает к отворенной калитке:

— Целый день люди могут приходить, — говорит.— Но на ночь закрываю. Когда пьянь приходит в темноте, так как им на душе тяжело, не вижу смысла с ними говорить.